Сорока осторожно заглянула в приоткрытое окно, воровато огляделась и прыгнула на подоконник. Она уже давно хотела сюда попасть, но посланники Папы отчего-то не любили птичек. Сорока была совершенно уверена, что под своими плащами и капюшонами монахи скрывают множество всяких блестящих вещичек, прячут же их исключительно из вредности. А уж что должно было находиться в тереме… Птица огляделась и недоверчиво покачала головой – и тут ничего хорошего, какие-то банки-склянки да бумажки. Все бумажки были исчерканы ровными бисерными строчками. Сорока была очень творческой натурой и эти параллельные линии не гармонировали с ее душевным состоянием, тем более что рядом заманчиво посверкивала баночка чернил…

… минут через десять Сорока вылетела из окна и направилась к лесу, сжимая в клюве бумажку с чертежом странного агрегата, который легко узнал бы кузнец Петр Кулебякин. Но кузнеца-то рядом и не случилось.

Брат Томас, выходец из делекой Британии, наслаждался видами этого языческого края. Дикая красота Тридевятого царства ничуть не трогала францисканца, чей аналитический ум не замечал особых отличий от Родины. "Тут холодно и там холодно. Тут туман и там туман. Тут солнце и там солнце..." Но все же труды древних писателей и философов, так много уделяющие внимание окружающей среде, заставляли Кадфаэла снова и снова пытаться найти красоту в природе...
Католик в очередной раз разочаровался в этот предприятии и возвращался в терем. Благо, идти было не далеко. И, Божьими стараниями, дорога выдалась легкой и приятной, без происшествий. Последние несколько сажней даже в охотку были... Так что слегка уставший, но вполне довыольный собой (радость от пешей прогулки затмила разочарование от природы), брат Томас вернулся в терем...

Не положено было бегать почтенному брату-францисканцу. Не всяляет это уважения у местных язычников...
Но когда слышишь подобный крик, то ноги сами, хошешь ты того или нет, ускоряют темп передвижения. И, у нормальных людей, несут подальше от источника шума, а у Томаса - наоборот...
Он и сам не заметил, как оказался наверху, в келье (прости Господи за ьакое богоугодное название для тойко комнатушки) брата Люмьера. Причетник восковай статуейрасположился у самого входа, мешая все пройти внутрь.
Францисканец несколько раз похлопал брата во Христе по плечу. Вроде не помогло...

Томас, послушный велению епископа, протиснулся мимо ошарашенного Люмьера. Ему было несказанно жаль брата во Христе. Но такая небрежность в работе... Францисканец только покачал головой.
В комнате царил ужасный беспорядок. Чернильница разбита, с безнадежно испорченного стола нет нет, да и падала черная, тяжелая капля...
- Судя по следам, ваше святейшиство, во всем виновата, на первый взгляд, рica pica или сорока обыкновеннпая... Однако, принимая во внимание то, что птица, как тварь Богом созданная, никак не могла по природе своей сотворить подобное, в деле может быть замешана и нечистая сила, принявшая облик несчастного создания.
Кадфаэль обошел Скорцезе, приблизился почти в плотную, только чтобы вся эта грязь сутану не замарала, к месту преступления. Наклонился над испорченным отчетом. Даже потрогал пальцами "птичью метку". Холодная. Давно, значится, это было...
- Скажите, брат Люмьер,  кроме испорченной работы, вы как-нибудь пострадали? Может у вам пропала какая-то вещь?
Аналитик выпрямился, повернулся лицом к поникшему причетнику.
- И как долго вы отсутствовали? Не заметили ли вы ничего необычного, в момент вашего ухода. Или даже когда вы  были еще здесь? Только отвечайте честно, брат Люмьер, как на исповеди.
Закидав доминиканца вопросами, Томас сурово сдвинул брови, ожидая ответов.

Епископ ушел. И слава Богу... Никто хоть на ухо орать не будет, сбивая с мысли... Францисканец неприязненно объвел взглядом грязный стол, портящий впечатление об ухоженной комнате брата Люмьера.
"Нет, здесь работать неприемлимо... Невозможно..."
- Брат Люмьер, может пройдем в мою комнату, там вы мне и расскажете, что это за чудо-аппарат, чертежи которого воруют с помощью духа злого или птицы зачарованной...
" А может и не духа, простоэта сорока унесла в клюве. Гнездо утеплять...В старой летописи датского народа писалось, что так пропал важный договор о прекращении войны между двумя братьями... Может и нас кто поссорить хочет. И брата Люмьера выпроводить с этих земель?"
- Пройдемте, брат... Здесь нам делать нечего. Пока.... - легкая, тонкая рука аналитика увлекала коллегу за собой. - Кстати, а у  вас ничего блестящего не пропадало?..

Примерно час-полтора спустя, когда брат Томас получил от брата Конрада всю необходимую информацию, а последний перерисовал чертеж самогонного аппарата, епископ вызвал братьев к себе. Глядя на Люмьера он морщился так, словно напился кислого молока.
"Надают в посольство делитантов, прости Господи..." - думал он. Впрочем, глянув на схему аппарата одобрительно кивнул. Сгодится, мол.
- Братья, нынче далеко не распрекрасные дни для нашей веры. Не стану рассказывать вам о нашей здесь миссии, вам она прекрасно известна. Но! Завтра, во второй половине дня я испросил аудиенции у царя Олафа, однако же от одного из наших людей... не делайте такого постного лица, брат Конрад - неисповедимы пути Господни. Приходится работать с агентурой. К вящей славе Божией, разумеется. Так вот, братья мои, наш агент в Белочкино, занятый на одном важном задании, давно не подавал вестей. Ваша задача найти его там и узнать все, что он имеет мне сообщить. Затем вернуться и доложить. ДО приема. Брат Кадфаэль, я на вас надеюсь - мне рекомендовали вас как отменного профессионала. Однако вы недавно здесь, потому я посылаю с вами брата Люмьера. Вы, Конрад, ложитесь, а вас, Томас, я попрошу пока задержаться.

ООС: Его Преподобие, брат мой. Его Святейшество - это Папа. Я, конечно, не обижаюсь но такое обращение мне не по чину
Да, брат Кадфаэль. Да. - епископ заложил руки за спину и прошелся по кабинету. - Вы, хотя и не относитесь к Конгрегации внешней разведки - почему, кстати, при ваших-то талантах?.. - человек надежный и проверенный. Увы, ни одного путного агента мне с собой не дали. Тот же Люмьер... Книжник, умница, но совершенно непригоден для полевой работы, так что я надеюсь на вас, брат мой. Да присядьте, в ногах правды нет.
Легат указал на один из стульев.
- Не стану скрывать, деятельность наша в этой варварской стране весьма многообразна. Потихоньку вы войдете в курс дела, но сейчас мне нужен человек именно с вашим талантом видеть в душах людских тайные помыслы. Возможно, вы слыхали про то, что в здешних краях проживает некий лич Кощей. Да что там, конечно слыхали. Басни про сокровища его логова ходят далеко за пределами Тридевятого. Не так давно мне удалось нанять одного весьма умелого специалиста по чужим закромам, но уже седьмицу от него нет ни слуху, ни духу. Я прошу вас завтра же побывать в Белочкино и распросить его со всевозможным усердием. Что он узнал, что добыл, где спрятал - мне интересно все. Особенно интересно, жив ли он, и не перевербован ли. Полагаю, вы сможете разобраться в этом.
Далее Его Преподобие описал брату Кадфаэлю внешность Симеона.
- Когда увидите его, спросите: "Это не вы мне продавали в Славгороде Полянский шкаф?" По этим словам он поймет, что вы от меня. Отзыв: "Нет, я там торговал домовинами, шкаф продавал мой сосед". Если же ответ будет положительным, то он провален и за ним следят. Эзоповым языком он намекнет вам, что требуется сделать. Постарайтесь... не попасться сам и, если это будет возможно, спасти агента. Больших талантов молодой человек. Если все пойдет нормально, расплатитесь с ним за добытое - брат-казначей выдаст вам на это денег, я распорядился. Прейскурант тоже возьмете у него. И... выспитесь хорошенько, выходить надо с рассветом.
Преподобный Мартин задумчиво поглядел на чертеж аппарата Кулебякина.
- Кстати, вы выяснили что ни будь насчет этого перегонного куба?

Отредактировано Мартин Скорцезе (2008-11-03 20:12:38)

- Брат Кадфаэль - брат Кадфаэль... - покачал головой Скорцезе - Вы же умный человек. Во-первых, это дешевый и крепкий алкоголь для широких масс. Несомненно его продажа изрядно пополнит казну Его Святейшества. Во-вторых, получаемая жидкость - мерзкая на вкус, Люмьер пробовал - горит. Возможно, усовершенствовав это устройство мы откроем тайну греческого огня.
Епископ недолго помолчал.
- Значит, нечисть? Что ж, пора заново освятить терем, да-с. Я вас более не задерживаю, брат мой. Отдыхайте.

Томас Кадфаэль погрузился в тяжелый сон, больше похожий на забытье ближе к утру, почти на рассвете. Поэтому сказать, что он выспался мог только законченный оптимист. И сам брат Томас. Да-да, он был бодр, весел и уверен в себе. Казалось, один псалом соло и горы сдвинуться, исчадия ада изчесзнут и т.п....
Но хмурое, осунувшееся лицо чуть остудило пыл францисканца. Тот был печален и угрюм...
В полнейшей тишине католики вышли из избы, направились к лесу.

----------->Леса Дремучие » Лес

Некая неопределенная тревога не давала покоя Мартину, лишая выдержки, столь важной в последние дни, поэтому, сразу после заутрени, он с остальными сотрудниками посольства заново произвел освящение терема, приказал брату-эконому накрепко приколотить рамы к косякам, чтоб не открывались, и, укрывшись в кабинете задремал.
Увы, буквально через пол часа епископ был поднят вестью о прибывшем из дворца гонце с письмом. Молодой посыльный вручил ему письмо с печатью Олафа и уже хотел смыться, но папский легат остановил его:
- Погоди. Может ответ писать придется.
Сломав печать на свитке, епископ пробежал глазами короткое послание.
"В Белочкино, бают, навь объявилась, скотину домашнюю душит, до людей добирается. Справится ли твой бог с умертвием? Поглядеть любопытно"
На лице паркурианца не дрогнул ни один мускул.
В Белочкино! Черт возьми, в БЕЛОЧКИНО!!! Ох, не зря душа беспокоилась за братьев, ой не зря... Уж не попался ли этой нечисти на зубок и Симеон?
Впрочем, брат Люмьер опытный экзорцист, сможет оборониться... наверное.
- Да, ответ я напишу немедля - сказал он гонцу. - Погоди немного.
Обмакнув перо в чернила Скорцезе начал выводить диковинные славянские письмена на пергаменте.
Его Величеству, государю Олафу от епископа Скорцезе - привет.
Государь, еще до получения от Вас грамоты, отправлено мной в Белочкино двое лучших моих людей, дабы выяснить все на месте, ибо вера наша повелевает мне бороться с сатанинскими отродьями взде, где не встречу их и без просьб чьих-либо, даже и царей тех земель, где пребываю. Уже к обеду, ежели ничего не случится, ожидаю их с докладом и сам все поведаю Вам на приеме, коий Вы мне назначили. Ежели будет на нас благословение Господне, то повстречают мои люди навь и изведут её, ибо вера их кепка а души и помыслы - чисты. В противном же случае, сам немедя отправлюсь на борьбу с сей оказией.
Засим отаюсь Вашим искренним и верным слугой, епископ Скорцезе.
- Вот - запечатывая письмо произнес легат. - Отдашь в царскую канцелярию.
И, Боже помоги братьям Кадфаэлю и Люмьеру, ибо помощь Твоя им ой как понадобится...

Терем Светозары --->

Отредактировано Мартин Скорцезе (2009-02-13 21:18:46)

Мартин мерно барабанил пальцами по подоконнику. Особой необходимости в этом не было, звук, скорее раздражал, но думалось под него легче.
Посланные в лес монахи все еще не вернулись.
«О лесе этом странные слухи ходят, - отрешенно размышлял святой отец. – Не подхватили бы там какую-нибудь языческую заразу… или напротив, не вздумали бы с ней бороться»…
Лавры Мартина Первозванного епископу как-то не хотелось примерять. Да и перспектива предать собратьев в руки инквизиции – в своем же лице – тоже особо не радовала.
«Что-то все пропадают… и всё, - поправился, вспомнив чертежи местного дива, раздобытые и утраченные братом Люмьером. – Коли утром не будет вестей, помолясь, пойду сам».

Потянулся в задумчивости ко лбу, почесал рассеянно набитую чародейкиной сковородой шишку, отдернул руку и в гневе что есть силы врезал кулаком по подоконнику. Боль в пострадавшей конечности отрезвила и лишний раз напомнила о том, что гневливость – есть грех. Перед Богом. Ну и людям тоже достается.
Припомнив и заново пережив свое вторжение в терем – и унизительное из него изгнание, святой отец признал, что кара была им заслужена. Знал ведь, куда идет, к кому. К язычнице. Прости, Господи, к ведьме. В самое что ни на есть ведьмовское логово. И кто, кто, спрашивается, тянул за язык и просил, требовал, заставлял – с порога возглашать священное писание и именем Господа смущать одержимых? Гордыня, собственная гордыня. Сам грешен, сам и пострадал! И для вящего вразумления Господь избрал наиболее позорное орудие – ведьму со сковородой. Как лишнее напоминание о близости ада, куда непременно попадет церковник, не способный совладать с собственными грехами. А ведь надо и о чужих подумать…

Судьба вопреки ожиданиям не спешила со знаками и указаниями. Никто не ломился в дверь со срочной вестью, никто не влетал в окно, теряя перья или чешую или что там еще у местной фауны отыщется... "Скучно становится, подумал Мартин. Совсем скучно..." Вот в такие моменты и тянет людей - то ли на подвиги, то ли на хулиганство, поди разбери разницу...

Стук в дверь. Нежданный. Ожидаемый.
Мартин неторопливо осенил себя крестным знамением, благодаря за то, что ожидание было ненапрасным. Кто бы ни был пришелец - наверняка с ним придет что-то новое. И обратится ли это на пользу Святого престола, зависит лишь от умения епископа и божественной милости.
Он вышел из кельи и направился вниз, не слишком старательно убеждая себя, что стремление самому открыть двери перед посланцем провидения - всего лишь епитимья, наложенная им самим на себя за гордыню и прочие прегрешения последних дней, а вовсе не постыдное любопытство.
Стук повторился.
Жестом отстранил торопящегося брата-эконома, распахнул тяжелую дверь, окинул быстрым взглядом жаждущего приема. Отметил рукоять меча над плечом - двуручного, судя по размеру, не упустил и второго пришельца - ждавшего внизу.
- Благослови бог странника! - чуть ли не пропел и уставился выжидательно - с чем пожаловали?..

На пальце у Диего было очень примечальное колечко из черненого серебра с искусно выполненной головой быка.

- Святой отец, вы развеяли мои опасения относительно того, что в этой прекрасной стране никто не говорит на неспанском. Без сомнения - местное наречие прекрасно и удивительно, однако я не постиг его даже в той мере, чтобы узнать дорогу к Вам. Мое почтение, и благодорим за гостепреимство. - Все это принц выпалил на чистейшем неспанском, успев подняться по лестнице, поклониться Мартину и перекреститься, прежде чем войти в терем. Перекрестился и Диего, молча пройдя внутрь.
- Вероятно, сам господь вел меня к Вам. Ах да... просите мне мое невежество. Себастьян Сантьяго Диас Альварэс, третий сын короля Неспанского Андрэаса, и прибыл с дипломатической миссией для установления отношений с этой интереснейшей страной. А это Диего, мой верный помощник и друг. И мы будем очень рады вашей, святой отец, помощи в этом нелегком деле, ибо немного у нас опыта в делах государственных.