Сбегая по лестнице, царь вдруг резко затормозил. Из-за неплотно прикрытой двери караулки слышались смех и брань режущихся в карты стрельцов и так нестерпимо пахло едой, что у целых три часа не евшего Олафа подвело живот. Он решительно толкнул дверь.
- Здорово орлы! Чем пробавляемся? - поздоровался государь и, не дожидаясь ответа, сел на моментально освободившееся место за столом. - Во что играем?

- В подкидного, - отозвался скорбный зубами и оттого мрачный Степан. Его напарники, Горазд, Дубыня и Невзор, здоровые детины, каждый на голову выше царя, покивали, подтверждая правоту собут сотрапезника. Горыня, только что продувший в карты любимый охотничий нож, обиженно засопел.

- Вот и славненько! Я с вами, - царь извлек из-за голенища сапога расписную ложку и деловито подтащил к себе горшок с гречневой кашей. - Только чур играем на щелбаны, знаю я вас, бесстыжие морды, так и норовите царя-батюшку обобрать до нитки.

Горыня принялся тасовать карты. Тут Олаф почувствовал, что за спиной у него кто-то стоит, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Обернувшись, царь увидел Микитку-посыльного с письмом от епископа и забрал запечатанный конверт.
Прочитал письмо, ничего не понял и решил не забивать себе этим голову, рассудив, что раз жрец все равно скоро заявится, то и расспросить его напрямую будет сподручнее.